Великий поэт и мыслитель туркменского народа Махтумкули Фраги своим бессмертным творчеством и самим именем вот уже около трехсот лет прославляет туркмен. Непреходящи авторитет поэта, его место в исторической, общественно-политической и культурной жизни нации. Махтумкули утвердился в душе народа наивысшим исповеданием вечных духовно-нравственных ценностей, прочно вошел в его сознание как ориентир, безошибочно определяющий, что есть добро и зло в жизни, и стал неугасимым светочем очей туркмен.

Поэтико-философское наследие Махтумкули навеки вошло в глубину сердца народа как песнь о высокой любви к Всевышнему, Родине, человеку, природе и самой жизни. И потому недостаточно изучать и рассматривать творчество Фраги только с точки зрения литературы и художественного слова. Он – поэт-мыслитель, который в свoих литературных произведениях развил философскую мысль, озарил художественное сознание, красноречиво описал мирскую жизнь не только туркменского народа, но и народов мира. Тонко объединив свойственные человеку философские взгляды о мире, человечестве, Родине и любви, опираясь на самые совершенные способы мышления, Махтумкули глубоко проник в душу человека и навсегда остался в народной памяти.

Будучи мастером слова мирового масштаба, Махтумкули, прежде всего, национальный поэт туркменского народа. Ни с чем не сравнимы та любовь и теплота, которую он испытывал к родному народу. Но именно беззаветная любовь к Родине и своему народу, глубокие размышления, связанные с его судьбой, вывели Махтумкули за национальные рамки, превратив его в поэта всего человечества. Ибо личность, которая любит свой народ, способна любить и другие народы, человек, который не роняет своего достоинства, способен высоко поднять авторитет другого человека. Философские взгляды поэта о мире, человеке, жизни, явленные в свое время соотечественникам, его наставления о духовном совершенствовании общества и людей являются результатом этой безмерной любви к своему народу. Махтумкули призывал своих современников и народ осмыслить, что является ключом справедливого общества и счастливой жизни, зреть в корень всего происходящего. Он направлял людей к духовному совершенству, самопознанию и осознанию себя как нации.

Великий поэт, мечтавший о том, чтобы его народ жил мирной и спокойной жизнью, был образованным, развивал свою культуру, оставил соотечественникам прекрасное поэтическое наследие, наполненное мудростью и самыми теплыми чувствами. Отшлифованные, глубокие мысли в этих замечательных стихах, устремленные в будущее, отвечают духовным потребностям не только туркменского народа, но и всего человечества. Именно поэтому значение поэтического наследия Махтумкули, выйдя за национальные рамки, стало неотъемлемой частью мировой литературы, достойным вкладом в интеллектуальную сокровищницу человечества.

Сегодня творчество Фраги доставляет духовное наслаждение не только туркменскому народу, но и другим народам мира. В то же время творчество поэта отражает общечеловеческие жизненные проблемы. Именно по этой причине его прекрасные стихи, звучащие на устах как песня и впитанные памятью как мудрость, были переведены и переводятся на десятки языков мира.

Махтумкули – духовный целитель человеческой души. Стихи поэта, не утратив своей значимости через многие века и поколения, являются популярными благодаря содержащимся в них наставлениям, которые действуют на сердце как бальзам, вдохновляют души и оказывают самое благоприятное влияние на людей. Его стихи – лекарство для отчаявшихся сердец, сила для уставших тел, духовное крыло для унывающих. Именно поэтому наш народ всегда относился к Махтумкули как к целителю, способному вылечить недуги, которые появляются в дни обид, переживаний и грусти. Как бальзам стихи, как снадобье слова поэта в любую эпоху очищают душу всех – от мала до велика, будят любовь к этому прекрасному миру, человечеству и жизни, подняв высоко дух народа, обеспечивая духовное здоровье всего туркменского общества. Действительно, стихи Махтумкули исцеляют человека подобно живительной воде горного родника. Эти стихотворения чисты как утренний воздух. Они подобно благоуханию цветущего сада радуют душу человека. Волнуют, действуя на каждую клеточку организма, словно нежная, мелодичная, успокаивающая сердце музыка дутара. Словом, стихи Махтумкули – духовное снадобье, содержащее в себе все хорошее, что необходимо для здоровья человека.

Эпоха, в которую жил Махтумкули, была очень сложной и напряженной. Фраги – великая личность, сформировавшаяся в пучине сильных потрясений и разного рода обстоятельств. Он – выдающийся человек, знаток мироздания, понимающий положительные и отрицательные стороны общества, жизни и людей, в полноте освоивший светские и религиозные научные достижения человечества, прошедший ступени духовного совершенства. Мыслитель Махтумкули призывал разбросанных в то время в разных уголках земного шара туркмен, не имеющих единого государства, к благосостоянию, согласию и национальному единению. Величие Махтумкули заключается в том, что он одним из первых считал всех разрозненно проживавших туркмен единой нацией и пропагандировал это.

Юность поэта совпала с эпохой правления туркмен-афшар, а время, когда он проявил себя как выдающийся поэт-мыслитель, – с правлением туркмен-каджар. Конечно, правители афшар и каджар были туркменами. Но и туркменский народ, и Махтумкули были недовольны ими, так как они недостаточно заботились о национальных интересах туркмен. Поэтому было трудно назвать эти государства национальными туркменскими державами, о которых мечтали Махтумкули и народ. Поэтому Фраги, говоря: «Много у меня недугов из-за страны и годин», открыто выразил свое отношение к эпохе. Вот в такое сложное и тяжелое время Махтумкули искал путь для «счастливой судьбы» народа и «достижения бесконечной весны». Даже тогда, когда он путешествовал в Бухаре или в Хиве, в Афганистане или в Индии, в Румыстане или в какой-то другой стране, «ходил с края в край», все его мысли и заботы были о туркменской земле, своем народе и его судьбе.

В XVIII веке существовало большое противоречие для претворения в жизнь основной социальной мысли Махтумкули – «объединение туркменских племен». В этом столетии каждое туркменское племя искало свой путь самостоятельно, был сильный разлад между племенами. Отсутствие национального туркменского государства, поиск этими племенами защиты в разных местах усугубляли разногласие, еще больше отделяли их друг от друга. Было немало намеренно действующих сил, желающих сеять смуту среди туркмен. И в это время мыслитель Махтумкули неоднократно повторял, что самый большой враг народа – разрозненность, необходимо общее взаимопонимание, объединение всех племен, служение одной цели и единому государству. Он старался довести до ума своего «прекрасного народа», что за образование единой туркменской нации, сильной и несокрушимой туркменской державы надо бороться, только тогда «будет счастливая судьба туркмен», только тогда никакая сила не будет противостоять народу и государству:

Единой семьей живут племена,

Для тоя расстелена скатерть одна,

Высокая доля Отчизне дана,

И тает гранит пред войсками Туркмении.

Эта идея Махтумкули понятна и близка всем. В XVIII–XIX веках это стихотворение служило для туркменского народа национальным гимном. Но как воплотить эту светлую мечту в жизнь для объединения за одним дастарханом разобщенного народа? Для этого поэт-мыслитель выдвинул идею – все должны «смотреть в уста» и объединяться вокруг одного предводителя. В каких бы тяжелых и безвыходных ситуациях ни находился поэт, он никогда не утрачивал веры в счастливое будущее своего народа.

Самая большая заслуга Махтумкули Фраги перед туркменским народом – это его борьба за единение и осуждение разлада. Уже в течение долгого времени много поколений туркменского народа воспитывалось и воспитывается на его уроке единства. Жизнь доказала правдивость светлых идей Махтумкули, мечтавшего о могущественном государстве.
Сегодня стало реальностью то счастливое будущее, которого желал поэт-мыслитель своему народу. Ныне независимый нейтральный Туркменистан известен на карте земного шара как страна мира и согласия.

Туркменский народ, который верит, что единство – это великое чудо, всегда будет благодарен Махтумкули. Светлые идеи великого поэта, его мудрые наставления и уроки будут всегда важны для дальнейшего укрепления мощи и процветания нашей Отчизны. В новую историческую эпоху – эпоху могущества и счастья Туркменского государства – все больше возрастает авторитет Махтумкули, востребованность его дальновидных мыслей и философских взглядов, которые, превратившись в общечеловеческую ценность, являются духовным фундаментом нашего современного общества.

Президент Туркменистана

Гурбангулы БЕРДЫМУХАМЕДОВ

Махтумкули родился в селении Хаджи-Говшан в долине реки Атрек с притоками Сумбар и Чендырь в Туркмении, в предгорьях Копетдага, где жили гоклены различных племен. Семья Махтумкули принадлежала к колену кышык рода геркез, ответвления племени гоклен - оседлого земледельческого племени, состоявшего в вассальном подчинении у персидских владетелей.

В зрелом возрасте поэт избрал себе псевдоним Фраги (разлученный). В конце каждого стихотворения он помещал этот псевдоним, иногда подлинное имя, словно обращаясь к самому себе. Это было в традиции поэзии его времени.

Учился в мектебе (сельской школе), где преподавал его отец. Махтумкули еще в детстве начал читать по-персидски и по-арабски, чему немало способствовала домашняя библиотека, собранная отцом. Также в детстве Махтумкули приобщился к ремёслам - шорному, кузнечному и ювелирному.

В 1753 году Махтумкули учился один год в медресе при гробнице святого Идрис-Баба в Кизил-Аяке на Амударье в Бухарском ханстве.

В 1754 году Махтумкули отправился в Бухару, где поступил в знаменитое медресе Кокельташ, где также проучился один год. Там он подружился с туркменом из Сирии по имени Нури-Казым ибн Бахар, высокообразованным человеком, носившим духовный титул мавлана.

Вместе с Нури-Казымом Махтумкули отправился путешествовать по территориям нынешних Узбекистана, Казахстана, Таджикистана, пересекли Афганистан и добрались до северной Индии.

В 1757 году оба прибыли в Хиву, крупный центр образования со множеством медресе. Здесь Махтумкули поступил в медресе, построенное ханом Ширгази в 1713 году. Здесь обучались выходцы из семей, особо отмеченных ханской милостью. Здесь он завершил курс обучения, начатый в двух предыдущих медресе.

В 1760 году умер отец Махтумкули, и поэт вернулся на родину. Девушку по имени Менгли, которую он любил, выдали замуж за другого человека, семья которого смогла заплатить требуемый калым. Любовь к Менгли он пронёс через всю жизнь - ей посвящено много стихов.

Ещё одним ударом была гибель двух старших братьев, которые были участниками посольства к могущественному властителю Ахмед-шаху - они попали в плен. Тоска по братьям нашла отражение во многих стихах.

Вернувшись домой, Махтумкули женился. Он очень любил двух своих сыновей, Сары и Ибраима; но мальчики умерли, когда одному было двенадцать, а другому - семь лет.

После 1760 года и до смерти Махтумкули совершил путешествие на полуостров Мангышлак, в Астрахань, по территории нынешнего Азербайджана и странам Ближнего Востока.

Махтумкули в значительной мере изменил туркменский поэтический язык, сблизив его с народной речью. Он также отказался от арабо-персидской метрики, традиционной для туркменской литературы, заменил её силлабической системой.

Память

• В Туркменистане ежегодно празднуют День возрождения, единства и поэзии Махтумкули.
• В 1959 году была выпущена почтовая марка СССР, посвященная Махтумкули.
• В 1991 году была выпущена памятная монета СССР, посвященная Махтумкули.

Памятники

В разных городах мира установлены Памятники Махтумкули. Наибольшее количество скульптур находится в городах Туркмении и странах бывшего СССР (Киев и Астрахань).

Памятник Махтумкули в Ашхабаде

Фраги в Киеве

Памятник Махтумкули в Астрахани

Мавзолей Магтымгулы в Иране

Топонимика

• Махтумкулийский этрап - этрап в Балканском велаяте Туркмении.
• Махтумкули - зоны газонефтяного месторождения Туркмениистана.
• Именем Махтумкули названы улицы Ашхабада, Астаны, Карши, Ташкента, Туркменбаши, Ургенча и ещё ряд менее населённых городов Туркмении и стран бывшего СССР.

Учреждения и организации

• В честь Махтумкули назван Туркменский государственный университет.
• Институт языка и литературы имени Махтумкули.
• Национальный музыкально-драматический театр им. Махтумкули в Ашхабаде.
• Туркменский театр оперы и балета им. Махтумкули в Ашхабаде.
• Молодежная организация имени Махтумкули.
• Библиотека им. Махтумкули в Киеве.

Другое

• С 1992 года Международная премия имени Махтумкули в области туркменского языка и литературы.
• Оркестровое сочинение Вели Мухадова - Симфония1 «Памяти Махтумкули» (1974)
• День возрождения, единства и поэзии Махтумкули - один из официально установленных праздников Туркменистана. Отмечается 18 мая, является выходным днём.
• В честь великого тюркского поэта был назван месяц май туркменского календаря - «махтумкули» (Magtymguly a?)

В нумизматике

• Махтумкули в нумизматике

Юбилейная монета 1 рубль СССР с профилем Махтумкули (1991 год)

Купюра 10 манатов Туркмении с изображением Махтумкули (2009 год)

Переводы на русский язык

• Махтумкули. Избранное. М. Худ. литература 1983. 414 с. Переводы Г. Шенгели, Арсения Тарковского, Наума Гребнева, Ю. Нейман, А. Ревича, А. Старостина, Ю. Валича, Т. Стрешневой.
• Махтумкули. Советский писатель, Б. П., Ленинградское отд. 1984. 384 с. Переводы Г. Шенгели, Арсения Тарковского, Наума Гребнева, Ю. Нейман, А. Ревича, А. Старостина, Ю. Валича.
• Слышу голос друга. Страницы туркменской поэзии. Перевод Наума Гребнева, Ашхабад, «Туркменистан» 1985

• Краткая литературная энциклопедия, М., 1972.
• Предисловие А. Зырина и М. Овезгельдыева к изданию Махтумкули, Стихотворения, Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984
• Нуры Байрамов «Долгая дорога», Ашхабад, «Магарыф», 1986. В составе сборника повесть «Долгая дорога» (перевод Михаила Гребнева) о Махтумкули.

МАХТУМКУЛИ - туркменский поэт 18 в., писавший под псевдонимом “Фраги”.

Годы рождения и смерти неизвестны, но о нем имеется немало сведений в рукописных источниках и народных преданиях. Основываясь на них, можно предположить, что Махтумкули родился в конце 1720-х либо в начале 1730-х. в Туркменистане в районе Кара-Кала. Его отцом был известный поэт и религиозный мыслитель Довлет-Мамед Азади (1700-1760), оказавший серьезное влияние на сына.

Рос на берегах рек Гурген и Атрек, в местах, где долгое время жили туркмены (сам Махтумкули происходил из племени гоклен). Первоначально посещал сельскую школу, где его отец был учителем, но, наделенный немалыми способностями и упорством, Махтумкули рано прошел курс начальной школы, начал помогать отцу по хозяйству, пас скот, обрабатывал землю. Позднее стал отменным ювелиром, серебряных дел мастером. Дальнейшее образование получил в городах Керки и Бухара, завершив его в городе Хиве в медресе Ширгази. Ему он посвятил стихи, в которых с благодарностью вспоминал три года, проведенных в стенах этого учебного заведения.

На мировоззрение и творчество наложили отпечаток драматические повороты его судьбы. Менгли, девушка, которую любил Махтумкули, была отдана богатому жениху, уплатившему большой калым. Поэт, как гласит предание, женился через некоторое время на вдове Ак-Кыз, два их сына умерли еще в детском возрасте. Судя по стихам, Махтумкули был в иранском плену, кроме того, в некоторых стихах он вспоминает пропавшего брата и разлуку с ним, длящуюся девять лет, что, по-видимому, также связано с пленением самого поэта и его близких.

Жестокость завоевателей и трагедия многих народов - иранский шах Надир неоднократно опустошал Среднюю Азию, Афганистан, Индию и Кавказ - также стала причиной его пессимистических настроений, отразившихся и в стихах. Немало путешествовавший, знавший восточные языки и обычаи, он своими глазами видел последствия опустошительных походов. А нападение других врагов, кизылбашских разбойников, схвативших Махтумкули и его родичей, стало причиной того, что немалая часть произведений поэта утрачена - его рукописи выбросили в реку.

Сколько всего было написано Махтумкули, неизвестно (автографы не сохранились, даже названия стихов, публикуемых в сборниках, даны не автором, а составителями). Сейчас корпус его произведений насчитывает более четырех сотен единиц (стихотворения, небольшие лирические и лиро-эпические поэмы), общий объем которых превышает десять тысяч стихотворных строк.

Многие идеи и умозаключения в произведениях Махтумкули почерпнуты из сочинений его отца, который был не только автором лирических стихов и дидактической поэмы Бехишт-нама, но и уникального для туркменской литературы трактата в стихах Вагзи-Азад (1753-1754). Мысли об устройстве счастливого и справедливого государства, выраженные в этом трактате, были затем развиты Махтумкули. Немалое место уделял он вопросам патриотизма и любви к родному народу, встречаются у него и ярко выраженные сатирические мотивы, отразившиеся, например, в стихотворении Пожалуйста, ставшем неотъемлемой частью фольклора.

Произведения Махтумкули любимы народом, передаются музыкантами и сказителями, бахши (во многом благодаря им сохранились и сами стихи мастера) во многом благодаря новому поэтическому языку, выработанному им. Он отказался от трудного для понимания книжного языка, изобиловавшего варваризмами и архаизмами (арабизмы, фарсизмы, чагатаизмы). Его стих приближен к народной речи, построен не на арабо-персидской метрике, а на народной силлабической системе. Именно поэтому произведения Махтумкули усвоены народом, значительная часть его строк стала пословицами и поговорками. (В то же время в его стихах огромное место занимают характерные для восточной поэзии условно-отвлеченные образы).

Неотъемлемой частью туркменской культуры являются и легенды о Махтумкули. Так, согласно одной из них, когда поэт и его близкие попали в плен, именно благодаря стихам они спаслись от неминуемой гибели и получили свободу - шах был поражен строками Махтумкули. Возможно, на легенде, принятой за правду, основывается сообщение любителя туркменской литературы И.Белякова, относящееся к 1904. Он утверждал, что “недалеко от местности Кара-Кала, среди туркмен сохраняется большой рукописный том… написанный рукой самого поэта”, и этот том “ежегодно во время съезда народных судей привозится для списывания в город Асхабад”. Рукопись, о которой идет речь, не обнаружена.

Согласно преданиям и утверждениям путешественников, Махтумкули, не перенесший зрелища бедствий, царящих на родной земле, умер в конце 1780-х либо в начале 1790-х. Похоронен на кладбище Довлет-Мамед Азади рядом с отцом. Могилы, которые находятся в Северном Хорасане в местечке Ак-Токай, служат местом поклонения и паломничества.

По словам венгерского ученого А.Вамбери (1832-1913), туркменам Махтумкули “представляется как чудотворец, который постиг все книги, все науки мира… Книга его еще долго будет у туркмен занимать первое место после Корана”.

Публикации стихов Махтумкули стали появляться еще в первой половине 19 в. Польский ученый и литератор А.Ходзько-Борейко в 1842 опубликовал в Лондоне три стихотворения, снабдив публикацию биографической заметкой.

Профессор Казанского и Петербургского университетов И.Н.Березин, наряду с произведениями других туркменских поэтов, поместил стихотворения Махтумкули в составленной им Турецкой хрестоматии (стихи были опубликованы в оригинале).

А.Вамбери издал в Лейпциге в 1879 произведения Махтумкули (в арабской транслитерации и сопровождаемые переводом на немецкий язык) по списку, сделанному им в 1863 во время путешествия по Востоку. Всего было опубликовано 31 стихотворение и 9 отрывков (в публикации встречались неточности и прямые искажения текста).

Биография

Махтумкули родился в селении Хаджи-Говшан в долине реки Атрек с притоками Сумбар и Чендырь в Туркмении, в предгорьях Копетдага , где жили туркмены племени гёклен . Семья Махтумкули принадлежала к колену кышык рода геркез , ответвления племени гёклен - оседлого земледельческого племени, состоявшего в вассальном подчинении у персидских владетелей.

В зрелом возрасте поэт избрал себе псевдоним Фраги (разлучённый). В конце каждого стихотворения он помещал этот псевдоним, иногда подлинное имя, словно обращаясь к самому себе. Это было в традиции поэзии его времени.

В 1754 году Махтумкули отправился в Бухару , где поступил в знаменитое медресе Кокельташ, где также проучился один год. Там он подружился с туркменом из Сирии по имени Нури-Казым ибн Бахар, высокообразованным человеком, носившим духовный титул мавлана .

Вместе с Нури-Казымом Махтумкули отправился путешествовать по территориям нынешних Узбекистана , Казахстана , Таджикистана , они пересекли Афганистан и добрались до северной Индии .

Махтумкули в значительной мере изменил туркменский поэтический язык, сблизив его с народной речью. Он также отказался от арабо-персидской метрики, традиционной для туркменской литературы, заменил её силлабической системой .

Память

Памятники

В разных городах мира установлены памятники Махтумкули. Наибольшее количество скульптур находится в городах Туркмении и стран бывшего СССР (Киев , Астрахань , Хива), а так же в Иране и Турции .

Топонимика

• Махтумкулийский этрап - этрап в Балканском велаяте Туркмении .
• Махтумкули - зоны газонефтяного месторождения Туркмениистана .
• Именем Махтумкули названы улицы Ашхабада , Астаны , Карши , Ташкента , Туркменбашы , Ургенча и ещё ряда менее крупных городов Туркмении и других стран бывшего СССР .

Учреждения и организации

Именем туркменского поэта Махтумкули названы:

• Институт языка и литературы имени Махтумкули (туркм. Magtymguly adyndaky Dil we Edebiýat Instituty).
• Национальный музыкально-драматический театр им. Махтумкули в Ашхабаде.
• Туркменский театр оперы и балета имени Махтумкули в Ашхабаде.
• Библиотека имени Махтумкули в Киеве .

Другое

В нумизматике

• Махтумкули в нумизматике

• Туркменский манат

Переводы на русский язык

• «Махтумкули. Избранное». Москва. Издательство «Художественная литература» . 1983 год. 414 с. Переводы Георгия Шенгели , Арсения Тарковского , Наума Гребнева , Юлии Нейман , Александра Ревича , Анатолия Старостина , Ю. Валича, Т. Стрешневой.
• «Махтумкули». Издательство «Советский писатель» , Б. П., Ленинградское отд. 1984 год. 384 с. Переводы Г. Шенгели, А. Тарковского, Н. Гребнева, Ю. Нейман, А. Ревича, А. Старостина, Ю. Валича.
• «Слышу голос друга. Страницы туркменской поэзии». Ашхабад. Издательство «Туркменистан». 1985 год. Перевод Н. Гребнева.
• Переводы на английский язык профессора Юсуп Азмуна (Великобритания)

Напишите отзыв о статье "Махтумкули"

Литература

• Краткая литературная энциклопедия, М., 1972.
• Предисловие А. Зырина и М. Овезгельдыева к изданию Махтумкули, Стихотворения, Советский писатель, Ленинградское отделение, 1984
• Нуры Байрамов «Долгая дорога», Ашхабад, «Магарыф», 1986. В составе сборника повесть «Долгая дорога» (перевод Михаила Гребнева) о Махтумкули.
• [Симашко, Морис Давыдович] «Повести красных песков», Алма-Ата, «Жазушы», 1966. В составе сборника повесть «Искушение Фраги» о Махтумкули.

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Махтумкули

– Да, сопрягать надо, пора сопрягать.
– Запрягать надо, пора запрягать, ваше сиятельство! Ваше сиятельство, – повторил какой то голос, – запрягать надо, пора запрягать…
Это был голос берейтора, будившего Пьера. Солнце било прямо в лицо Пьера. Он взглянул на грязный постоялый двор, в середине которого у колодца солдаты поили худых лошадей, из которого в ворота выезжали подводы. Пьер с отвращением отвернулся и, закрыв глаза, поспешно повалился опять на сиденье коляски. «Нет, я не хочу этого, не хочу этого видеть и понимать, я хочу понять то, что открывалось мне во время сна. Еще одна секунда, и я все понял бы. Да что же мне делать? Сопрягать, но как сопрягать всё?» И Пьер с ужасом почувствовал, что все значение того, что он видел и думал во сне, было разрушено.
Берейтор, кучер и дворник рассказывали Пьеру, что приезжал офицер с известием, что французы подвинулись под Можайск и что наши уходят.
Пьер встал и, велев закладывать и догонять себя, пошел пешком через город.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Доро гой Пьер узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.

Х
30 го числа Пьер вернулся в Москву. Почти у заставы ему встретился адъютант графа Растопчина.
– А мы вас везде ищем, – сказал адъютант. – Графу вас непременно нужно видеть. Он просит вас сейчас же приехать к нему по очень важному делу.
Пьер, не заезжая домой, взял извозчика и поехал к главнокомандующему.
Граф Растопчин только в это утро приехал в город с своей загородной дачи в Сокольниках. Прихожая и приемная в доме графа были полны чиновников, явившихся по требованию его или за приказаниями. Васильчиков и Платов уже виделись с графом и объяснили ему, что защищать Москву невозможно и что она будет сдана. Известия эти хотя и скрывались от жителей, но чиновники, начальники различных управлений знали, что Москва будет в руках неприятеля, так же, как и знал это граф Растопчин; и все они, чтобы сложить с себя ответственность, пришли к главнокомандующему с вопросами, как им поступать с вверенными им частями.
В то время как Пьер входил в приемную, курьер, приезжавший из армии, выходил от графа.
Курьер безнадежно махнул рукой на вопросы, с которыми обратились к нему, и прошел через залу.
Дожидаясь в приемной, Пьер усталыми глазами оглядывал различных, старых и молодых, военных и статских, важных и неважных чиновников, бывших в комнате. Все казались недовольными и беспокойными. Пьер подошел к одной группе чиновников, в которой один был его знакомый. Поздоровавшись с Пьером, они продолжали свой разговор.
– Как выслать да опять вернуть, беды не будет; а в таком положении ни за что нельзя отвечать.
– Да ведь вот, он пишет, – говорил другой, указывая на печатную бумагу, которую он держал в руке.
– Это другое дело. Для народа это нужно, – сказал первый.
– Что это? – спросил Пьер.
– А вот новая афиша.
Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?
– Нет, знаете, ведь часто выдумывают. Я говорю, что слышал.
– Что же вы слышали?
– Да говорят, – опять с той же улыбкой сказал адъютант, – что графиня, ваша жена, собирается за границу. Вероятно, вздор…
– Может быть, – сказал Пьер, рассеянно оглядываясь вокруг себя. – А это кто? – спросил он, указывая на невысокого старого человека в чистой синей чуйке, с белою как снег большою бородой, такими же бровями и румяным лицом.
– Это? Это купец один, то есть он трактирщик, Верещагин. Вы слышали, может быть, эту историю о прокламации?
– Ах, так это Верещагин! – сказал Пьер, вглядываясь в твердое и спокойное лицо старого купца и отыскивая в нем выражение изменничества.
– Это не он самый. Это отец того, который написал прокламацию, – сказал адъютант. – Тот молодой, сидит в яме, и ему, кажется, плохо будет.
Один старичок, в звезде, и другой – чиновник немец, с крестом на шее, подошли к разговаривающим.
– Видите ли, – рассказывал адъютант, – это запутанная история. Явилась тогда, месяца два тому назад, эта прокламация. Графу донесли. Он приказал расследовать. Вот Гаврило Иваныч разыскивал, прокламация эта побывала ровно в шестидесяти трех руках. Приедет к одному: вы от кого имеете? – От того то. Он едет к тому: вы от кого? и т. д. добрались до Верещагина… недоученный купчик, знаете, купчик голубчик, – улыбаясь, сказал адъютант. – Спрашивают у него: ты от кого имеешь? И главное, что мы знаем, от кого он имеет. Ему больше не от кого иметь, как от почт директора. Но уж, видно, там между ними стачка была. Говорит: ни от кого, я сам сочинил. И грозили и просили, стал на том: сам сочинил. Так и доложили графу. Граф велел призвать его. «От кого у тебя прокламация?» – «Сам сочинил». Ну, вы знаете графа! – с гордой и веселой улыбкой сказал адъютант. – Он ужасно вспылил, да и подумайте: этакая наглость, ложь и упорство!..
– А! Графу нужно было, чтобы он указал на Ключарева, понимаю! – сказал Пьер.
– Совсем не нужно», – испуганно сказал адъютант. – За Ключаревым и без этого были грешки, за что он и сослан. Но дело в том, что граф очень был возмущен. «Как же ты мог сочинить? – говорит граф. Взял со стола эту „Гамбургскую газету“. – Вот она. Ты не сочинил, а перевел, и перевел то скверно, потому что ты и по французски, дурак, не знаешь». Что же вы думаете? «Нет, говорит, я никаких газет не читал, я сочинил». – «А коли так, то ты изменник, и я тебя предам суду, и тебя повесят. Говори, от кого получил?» – «Я никаких газет не видал, а сочинил». Так и осталось. Граф и отца призывал: стоит на своем. И отдали под суд, и приговорили, кажется, к каторжной работе. Теперь отец пришел просить за него. Но дрянной мальчишка! Знаете, эдакой купеческий сынишка, франтик, соблазнитель, слушал где то лекции и уж думает, что ему черт не брат. Ведь это какой молодчик! У отца его трактир тут у Каменного моста, так в трактире, знаете, большой образ бога вседержителя и представлен в одной руке скипетр, в другой держава; так он взял этот образ домой на несколько дней и что же сделал! Нашел мерзавца живописца…

В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.

Наивысшего подъема туркменская лирическая поэзия достигла в творчестве великого Махтумкули Фраги (Праги) (1733—1783). Любовь к Махтумкули туркменский народ передает из поколения в поколение.

В XIX в. известный венгерский путешественник и ученый А, Вамбери, побывав в Туркменистане, писал: «В высшей степени интересное и неизгладимое впечатление произвели на меня те минуты, когда мне случалось слышать бахши, поющего какую-нибудь из песен Махтумкули во время торжества или простой вечеринки... По мере того как ожесточался воспеваемый бой, певец и юные слушатели воодушевлялись все более и более.

Представлялось действительно романтическое зрелище: юные кочевники, тяжело дыша, ударяли оземь шапки и бешено вцеплялись в свои кудри, как бы вступая в бой с самими собой».

Туркмены издавна любили и умели ценить песни бахши, но страстное внимание и любовь к Махтумкули особые. В его стихах впервые с такой живостью, полнотой и сопричастностью отразилась трагедия жизни туркменского народа, его чаяния и думы, скорби и мечты.

Соловью — цветок любимый,

Мне, Фраги, — народ родимый.

Стих мой скромный, стих гонимый,

Правнук мой произнесет.

(«Певец». Перевод А. Тарковского)

Литературное наследие поэта составляют в основном песни и газели. Песни созданы в древней народной форме — каждая представляет собой произвольное количество четверостиший, объединенных рифмой по схеме: абаб — вввб — гггб и т. д.

В последнем четверостишии стоит, как правило, имя поэта или — иногда — его литературный псевдоним — Фраги, что значит Разлученный. Общий объем его поэзии не установлен, сохранилось приблизительно 16—18 тыс. строк, часть наследия погибла безвозвратно.

Махтумкули писал не только о народе и для народа, но и на языке народа. В его поэзии завершился процесс освоения арабо-персидской поэтики туркменской словесностью. Поэт доказал, вопреки господствовавшему в то время на Востоке мнению, что не только персидский и арабский, но и туркменский язык годен для высокой поэзии.

Отношение к Ирану у Махтумкули было двойственным: он ненавидел иранских завоевателей, в плену у которых пережил много тяжелых дней, но чтил властителей дум — великих иранских поэтов, у которых учился мастерству. Элементы чагатаизмов поэт вводил в свои стихи так умело и тактично, что они не затеняли особенностей туркменского языка; это было одной из причин, почему почти бесписьменный народ донес творчество Махтумкули до наших дней.

Махтумкули осознавал себя поэтом, отмеченным богом и посланным в мир служить людям. Образно эта мысль выражена в стихотворении «Откровение»:

Предстали мне, когда я в полночь лег,

Четыре всадника: «Вставай, — сказали. —

Мы знак дадим, когда настанет срок.

Внимай, смотри, запоминай», — сказали.

Из рук самого Мухаммада поэт принимает чашу, дарующую просветление:

И плоть мою на муки обрекли,

Я выпил все, что в чаше принесли;

Сгорел мой разум, я лежал в пыли...

«Мир — пред тобой. Иди взирай!» — сказали...

Открылись мне далекие края

И тайные движенья бытия.

Так я лежал, дыханье затая.

И, плюнув мне в лицо: «Вставай!» — сказали.

Открыл глаза и встал Махтумкули.

Какие думы чередою шли!

Потоки пены с губ моих текли.

«Теперь блуждай из края в край!» — сказали.

(Перевод А. Тарковского)

Мотив откровения, признания творчества чем-то близким ритуальному акту, выдержанный у Махтумкули в законах мусульманской традиции, был чрезвычайно распространен в восточной поэзии тех лет и в глазах народа придавал поэту особую духовную силу.

Почти все великие эпические сказители как бы посвящались в поэты божественным провидением, независимо от их желания и воли. Мечтой жизни поэта было видеть свой народ объединенным, забывшим вражду, свободным от иноземного ига:

Как плоть возврата бытия,

Изведав смертный сон, желает,

Окровавленная моя

Душа иных времен желает.

Фраги недугом истомлен:

Объединителя племен

Прихода благостного он,

В Туркмению влюблен, желает.

(«Желание». Перевод А. Тарковского)

Творчество Махтумкули проникнуто известным трагизмом. Часть критики склонна видеть в этом отголоски основной доктрины суфизма (а Махтумкули, как многие поэты своего времени, был суфием) — вечной оппозиции действительного мира, как царства зла, иллюзорности и несовершенства, и мира потустороннего — воплощения истинной реальности, справедливости и счастья.

У Махтумкули действительно встречаются строки: «Нам смерть шьет саваны, не упуская мига, мы все рабы, ее не свергнуть ига», «Червивый сплошь орех — вот мир ничтожный наш!», «Рай земной — бесплодное дерево», и т. д. Но видеть в них лишь отражение суфийской философии, значит во многом упрощать поэзию Махтумкули.

Трагичность его стихов — не только в доктрине суфизма, она в большой степени осложнена драматическими событиями его личной жизни (потеря возлюбленной, смерть сына) и усугублена судьбой туркменского народа в XVIII в. (племенная вражда, разрушительные и жестокие набеги из Ирана и Афганистана).

Сердце Фраги, ты сегодня в огне:

Павшие в битвах привиделись мне.

Горькую тризну в печальной стране

Песней надежд оглашать не пристало.

(«Не пристало». Перевод Ю. Валича)

Падение нравственности, душевное смятение, охватившее людей, забывших свое героическое прошлое, причиняли Фраги едва ли не большую боль, чем по-суфийски неизбежное отсутствие счастья на земле:

Муж обернулся трусом, рабы — мужами,

Лев обернулся мухой, а мухи — львами,

Темница стала домом, часы — веками...

Пред полчищами рока что делать мне?

(«Нашествие». Перевод А. Тарковского)

В отличие от суфия поэт принимает жизнь со всей ее трагедией и быстротечностью. Фраза: «О лекарь, ласковый Лукман, дай исцеление мне!» — просто риторическая фигура, а не моление мистика о спасении. Быстротечность жизни и несовершенство ее толкают поэта не к чаше вина — вечному забвению дервиша, а к неустанному труду на несовершенной земле:

Добро — не частый гость на этом свете:

Люби его и злу не уступай.

Махтумкули, ты не нашел лекарства

От злобы мира и его коварства.

Настанет срок — сойдешь в немое царство —

Ни дня, ни часа даром не теряй!

(«Наставление». Перевод А. Тарковского)

И хотя человек на земле «не вечен», он должен быть «справедливым и милосердным», утверждает поэт:

Мир — это крепость на земле, стирает время письмена.

В людской извечной кутерьме всему потеряна цена.

Где, торжествуя, жизнь цвела — пустыня мертвая видна,

Следов кочевий не найдешь — не вечен ты, не вечен ты!

Разлука — это злой недуг, беда тому, кто разлучен.

Будь справедлив и милосерд, пока ты молод и силен.

И жизнь засветится твоя, как будто ты огнем зажжен.

Как факел, светом изойдешь — не вечен ты, не вечен ты!

(«Не вечен ты». Перевод А. Тарковского)

Творчество Махтумкули богато и многогранно. Оно охватывает различные стороны жизни туркменского общества. Его песни — это как бы энциклопедия жизни народа. В них отражены исторические события, быт, нравы, законы, культурные традиции туркмен.

Важна роль Махтумкули в туркменской литературе. Писатели последующих поколений осваивали, продолжали и развивали его традиции. Поэзия великого туркмена оказала определенное воздействие на творчество лучших каракалпакских поэтов XIX в. и узбекских народных шаиров.

История всемирной литературы: в 9 томах / Под редакцией И.С. Брагинского и других - М., 1983-1984 гг.